Когда казахская степь в период бурного снеготаяния обнажала свои каменные бока навстречу южным ветрам, в рудничном поселке Жары-Булак жизнь начинала о...
- Кахолонг? - загадочно улыбнулась Гюльсара. - Зачем Гала кахолонг? Гала нет мужа.
- Причем здесь муж? - в свою очередь удивилась я.
- Кахолонг ребенок иметь помогает.
- Что еще за ребенок?
- Очень даже обыкновенный, мальчик или девочка.
Меня бросило в краску, я догадалась, что задала бестактный вопрос. Гюльсара, видя мое смущение, по-матерински обняла меня за плечи:
- Гала, не надо краснеть, знать надо. Кахолонг - камень матери.
- Что же это за камень? Мы такой не изучали в институте! Интересно, какой он из себя?
- Белый, как молоко матери.
- Молочно-белый кварц, что ли?
- Нет, Гала, это не кварц, это кахолонг. Совсем скоро, когда степь займется тюльпаном, Керим-ока, Захрем-ока и я пойдем к реке Кара-Су за кахолонгом, айда с нами.
- Обязательно пойду, но если не секрет, скажите, зачем вам нужен этот камень?
- Дочка есть, осень свадьба будет. После свадьбы ребенок иметь надо.
- Почему же вы сейчас идете, а не осенью? - не унималась я.
- Так надо. Кахолонг надо брать после большой воды, когда степь цветом оденется. У него тогда большая сила есть.
- Надо же, как интересно! - не смогла удержаться я.
- Интерес хорошо, польза лучше. Замуж пойдешь - камень помогать будет.
- Ой, Гюльсара, о чем вы говорите! Какая свадьба, у меня еще и парня нет.
- Сегодня нет, завтра будет. Загодя камень брать надо, потом пригодится.
- Знаешь, Гюльсара, - засмущалась я, - свадьба - это потом, но за камнем мне было бы интересно сходить.
На том мы и расстались. Меня захлестнули дела, я и не заметила, как подошли первые майские денечки. Как-то утром я выглянула в окно: батюшки, степь вовсю зеленела, будто кто-то специально натянул на нее изумрудно-зеленое покрывало. "Красотища какая! - подумала я. - В праздники нужно обязательно сходить прогуляться". Так оно и получилось, только на прогулку в степь я пошла не одна, а вместе с тремя казашками.
В субботу вечером ко мне зашла Гюльсара. Поздоровавшись, она сразу приступила к делу:
- Гала, помнишь кахолонг? Завтра утром айда с нами за камнем.
- А что, уже пора?
- Самый раз, тюльпан зацветает. Выходим рано, спешить надо: ходить далеко будем.
- Хорошо, Гюльсара. Придется ставить будильник на шесть утра, сгодится?
- Годится. Рано вставай, мы зайдем.
Попрощавшись, Гюльсара закрыла за собой дверь, а я кинулась к книжной полке, где у меня хранились книги по минералогии и геологии, которые я захватила с собой. В этих книгах ничего о кахолонге я не нашла. "Что ж, - решила я, - либо в книгах недостаточно полные сведения, либо это местное название какого-то уже известного камня, но ничего, завтра я с ним познакомлюсь".
Рано утром, как мы и условились,, едва услышав осторожный стук в окно, я упаковала бутерброды и термос с чаем в полевую сумку, проверила, на месте ли компас - он всегда находился в верхнем кармане куртки, захватила с собой геологический молоток на длинной деревянной ручке и вышла на улицу.
Возле дома меня поджидала Гюльсара вместе с двумя пожилыми казашками. Головы их были закрыты цветастыми платками, на яркие шелковые платья надеты стеганые жилетки, расшитые национальным орнаментом, а ноги, как всегда, были обуты в мягкие кожаные сапожки с высокими калошами из тонкой резины. Приложив руку к груди, я поздоровалась с женщинами. Они ответили легким кивком головы, а Гюльсара, взглянув на восходящее солнце, заторопила: "Пора". Мы тронулись в путь.
Было прохладно, земля еще не просохла от утренней влаги, и, чтобы не поскользнуться на разбухшей глинистой тропинке, прочерченной рыжей ниточкой сквозь буйную весеннюю зелень казахской степи, приходилось ступать осторожно. Шли молча, не разговаривая (казахские женщины, в отличие от русских, особой словоохотливостью не отличаются).
По мере того как поднималось солнце, идти становилось все труднее. Испарявшаяся от земли влага чуть не насквозь пропитала наши одежды - они прилипали к спинам. Дорога забирала на подъем, солнце уже вовсю палило в затылок, и, откровенно говоря, я уже начала уставать. И вот, когда я собиралась спросить у Гюльсары, скоро ли мы дойдем, она сама сказала: "Горушку перевалим - там и место наше будет".
За горой показалось извилистое русло неширокой речушки.
- Кара-Су, - пояснила Захрем-ока, - там есть камень.
Мы ускорили шаг и уже через несколько минут остановились у небольшого обрыва.
- Вот тут и будем искать, - сказала Гюльсара. Моим первым желанием было кинуться к обрыву и посмотреть, что же там за породы, но женщины остановили меня:
- Погоди, Гала, не спеши, сначала Аллаху молитву сделать надо, потом покушать и с новыми силами идти камень искать. Камень не любит усталость.
Так мы и сделали. Женщины, повернувшись лицом к востоку, встали на колени и начали произносить на казахском языке протяжные молитвы. Закончив молитву, женщины встали; поднялась с колен и я.
- Молодец, Гала, Аллаху помолилась, детками тебя не обидит, - сказала Гюльсара, - а теперь покушать надо, сил подкопить.
Женщины развернули свои свертки, а я вытащила из полевой сумки бутерброды и термос. Обед проходил неспешно, в молчании. После трапезы мои спутницы вновь сотворили молитву Аллаху, сложили остатки еды в дорожные сумки и только после этого направились к береговому обрыву. Я немного отстала от них, пошла чуть вправо и остановилась подле крутого обрывистого участка, где река делала резкий поворот на юг. Боже мой, что творилось внизу! Долина была сплошь усеяна цветущими тюльпанами: розовые сливались с бордовыми, белые соседствовали с желтыми, ярко-красные, как маки, раскрыли свои бутоны навстречу солнцу. Вся моя усталость вмиг прошла, я стояла, словно завороженная, любуясь несказанной красотой.
Гюльсара вернула меня с небес на грешную землю:
- Гала, пора камень брать, скоро домой пойдем.
- Ой, Гюльсара, я сейчас, только тюльпанами полюбуюсь.
- Что, красиво цветут?
- Не то слово. Море тюльпанов, сказка, я такого еще никогда не видела. Но вы правы, надо подниматься за камнем.
Гюльсара показала мне место, где должен быть камень, и я направилась туда. Геологическим молотком я расковыряла плотную глинистую массу и вскоре наткнулась на что-то твердое. Уже через несколько минут в моих руках оказались два белых желвака, каждый величиной с кулак. Очистив их от глины, я начала рассматривать.
Камни были очень похожи на опал, только цвет у них был молочно-белый, не характерный для опала. Я продолжила поиски и нашла еще три камня. Решив, что этого . достаточно, я спустилась вниз, к женщинам. Они осторожно заворачивали кахолонг в чистые тряпочки и упаковывали в свои дорожные сумки. Последовала их примеру и я. Немного передохнув, мы тронулись в обратный путь.
Дорога показалась долгой, мы порядком устали и вернулись домой уже затемно: хорошо, что луна выкатилась на небо и в ее сиянии хоть как-то можно было разглядеть тропинку.
Позже Гюльсара рассказала мне, как использовать ка-холонг. По казахским обычаям, кахолонг кладут под кошму в постель новобрачных, где он должен лежать целый лунный месяц. Из него изготавливают снадобье, усиливающее потенцию: для этого камень растирают в порошок, смешивают с бараньим жиром и натирают этой смесью область половых органов обоих супругов.
Украшения из кахолонга принято дарить молодым женщинам накануне свадьбы. А женщине, которая хочет забеременеть, полезно пить родниковую воду, настоянную на кахолонге. “Запомни, Гала, кахолонг - камень матери, люби его”, - сказала мне на прощание Гюльсара.
Когда через пару месяцев меня отправили в командировку в областной центр, первым делом я зашла в библиотеку. Там я нашла нужные книги по геологии, из которых узнала, что кахолонг - это голубовато-белая фарфоровидная разновидность опала. На Востоке этот камень пользуется большим почитанием. Согласно одной из восточных легенд, кахолонг - это окаменевшее женское молоко. По поверьям, кахолонг облегчает роды, оберегает материнство, способствует быстрому выздоровлению после родов.
Дорогие женщины, приобретайте кахолонг и не расставайтесь с ним никогда! Он станет вашим защитником и хранителем домашнего очага.
